Дейзи Фэй и чудеса - Страница 78

Приходили папа и Джимми Сноу. Папа сказал, что я как две капли воды похожа на бабушку Петтибон в этом старческом гриме. Джимми Сноу очень смешно смотрелся в своем костюме. В наше время никто уже не носит бабочки.

Жаль, мама видела меня только в роли Матушки Гусыни.

Поскольку в этот раз у меня была такая маленькая роль, профессор Тисли собирается дать мне главную в следующей пьесе, она называется «Частные жизни» и написана англичанином Ноэлем Коуардом. Одно плохо — я страшно устала, совершенно не сплю. А школу-то нужно закончить.

Попасть в колледж у меня шансов нет. Папа ничего не скопил, ни пенни. Он уже влез в деньги за страховку и в долгу у всего города. Оценки у меня такие плохие, что в колледж я, вероятно, так и так не попадаю, но я уверена, что Кэтрин Корнелл и Гертруда Лоуренс получили диплом об окончании школы.

19 октября 1958

Неужели можно быть таким кулемой, чтобы не проверить перед спектаклем декорации, особенно в день премьеры? Дж. Р. Филлипс, помреж в «Частных жизнях», загубил всю пьесу. Все шло хорошо до второго акта, который проходит в моей парижской квартире. Ричард Ледбеттер, игравший моего мужа, должен был сказать: «Некоторые женщины похожи на гонг. В них нужно бить, постоянно» — и уйти. И он попытался выйти, но идиотскую дверь заклинило, она не открывалась. Он чуть не обрушил всю декорацию и в результате отодрал ручку от двери. Я смотрела на него и не верила своим глазам. И до сих пор не верю. Он ушел со сцены через камин и унес с собой ручку. Этим дело не кончилось, два других актера вошли на сцену через окно! Мы все перезабыли текст, и вместо того чтобы оставить нас уже в покое, Дж. Р. продолжал колотить в дверь, пытаясь ее отклинить. Добился он только одного: с картонных стен попадали картины. Когда он наконец открыл чертову дверь, то не смог ее закрыть и до конца акта торчал в проеме, на глазах у изумленной публики.

В ревю говорилось исключительно о декорациях. Мое имя было один раз упомянуто вскользь. Мистер Сесил сказал, что ничего смешнее в жизни не видел, и это был первый спектакль, на котором миссис Тисли бодрствовала от начала до конца. Но я собираю рецензии, и мне бы не помешала еще одна положительная. Больше никогда не выйду на сцену, лично не проверив все двери. Я сказала Дж. Р. не расстраиваться, мол, это с каждым могло случиться, но на самом деле не с каждым. Такое могло случиться только с распоследним дураком!

Бедный Ричард Ледбеттер бился в истерике, потому что в зале сидела его мать. После того как дали занавес, Ричард буквально развалился на глазах. Прихожу к выводу, что как бы там ни говорили, а мужчины воспринимают мир более драматично, чем женщины. Ричард гримируется явно дольше меня. Разговаривая с тобой в гримерке, он то и дело поглядывает на себя в зеркало. Хороший человек, но пустышка. Злословят, что он засовывает носок в трусы.

27 октября 1958

Я была в «Чайке» осветителем. Ну и долгая же пьеса, ох, но рецензии на нее отличные. Послушайте:

...

Пьеса исполнена мрачноватой, призрачной красоты и сильными эмоциями русского народа и держит зрителя в таком напряжении, что атмосфера действия выходит за огни рампы и до отказа заполняет зрительный зал.

Обозреватель явно не видел миссис Тисли. Она весь спектакль проспала. Вот и я того же мнения!

Я задействована в следующем спектакле. Это мюзикл, называется «Парнишка Джоуи», и я снова играю старуху, на этот раз в подземном переходе. Она только и делает, что преследует трех матросов.

Пришло письмо от бабушки Петтибон. Она очень расстроена смертью подруги, Олли Микс. Они все собрались и в память о ней устроили бинго-вечеринку. Бабушке выпал джекпот на 0-69, и, поскольку это всегда был любимый номер Олли, она приняла это за знак, что Олли счастлива.

1 ноября 1958

Слава богу, у Дж. Р. есть родственники в деревне. После репетиции он сказал, что они с двоюродным братом Эрли едут в город посмотреть, как полицейские совершают облаву на бар для гомосексуалистов. Его дядя, он служит в полиции, позвал их с Эрли поглазеть на это действо — развлечения ради. Я запаниковала, когда меня осенило, что в этом баре может быть мистер Сесил. Заставила Дж. Р. немедленно отвезти меня туда и пригрозила: если откажется, разболтаю всему Хатисбергу, что он голубой.

Дж. Р. успел за секунду до полиции. Они подъехали из-за угла, когда я выскочила из машины и побежала, во все горло выкрикивая имя мистера Сесила. Обежала весь зал, но его там не оказалось. Зато знаете, кто там прятался в углу? Отец Салли Гэмбл! У меня чуть инфаркт не случился. Я подбежала и говорю:

— Мистер Гэмбл, вам надо уходить! — Хватаю его за руку и волоку за собой в мужской туалет.

Он стал белее мела и без остановки бормотал:

— Мне крышка!

Я попыталась открыть окно, но оно было забито. Мы слышали все, что в зале творилось, — звон бьющегося стекла, крики. Мистер Гэмбл дрожал как осиновый листок. Я не знала, что еще делать, толкнула его в кабинку и велела запереться. Сама собиралась закрыться в другой кабинке, но дверь распахнулась, двое полицейских схватили меня за шкирку и заорали:

— Попался, гомик вонючий! — И потащили меня в зал.

Я вцепилась в дверь и заорала:

— Я девочка!

На мне были голубые джинсы, и они поначалу приняли меня за мальчика. От удивления они меня выпустили. И спросили, какого черта я делаю в мужском туалете в такой дыре, и мне пришлось сочинять на ходу с дикой скоростью.

— Меня зовут Кей Боб Бенсон, я здесь с папой, преподобным Бенсоном из Первой баптистской церкви Распятия. Мы с ним ищем моего брата Лема, который, кажется, убежал с каким-то извращенцем.